Подарком для настоящих театралов стала поездка на спектакль Гомельского областного театра кукол
Накануне Международного дня театра ППО Белхимпрофсоюза предприняла вполне ожидаемый и предсказуемый шаг: организовала очередную поездку в Гомельский областной театр кукол. К своему профессиональному празднику служители Мельпомены приурочили показ постановки «Одна абсолютно счастливая деревня» по одноименной повести Бориса Вахтина. Материал, конечно, праздничным и лёгким никак не назовёшь, но именно за счёт своей глубины, драматичности и пронзительности он стал прекрасным подарком для настоящих ценителей театрального искусства.
Повесть Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня» – это двадцать шесть эпизодов из жизни русской крестьянки, муж которой погиб на войне. Для скольких людей, чьи отцы и дедушки, матери и бабушки вынесли на своих плечах годы военного лихолетья, сюжет узнаваем? Для миллионов! Поэтому у задействованных в спектакле кукол нет лиц – это история не только главных героев: молодой пары Полины и Михеева, это история поколения и народа…
Самое начало постановки очень говорящее: на сцене появляются крестьянки и… шинели. Солдат, которые эти шинели носили, нет. Нет в живых. И теперь вдовам остаётся только крепко-крепко прижаться к шинели и спеть ей обо всей горечи женской доли, по которой прошлась война. К слову, непременно следует отметить высокую песенность спектакля: песен – задушевных, сердечных, трогательно лиричных – на его протяжении звучит много. Герои исполняют их а капелла, что значительно усложняет актёрскую задачу. Она и без того непроста: рассказать о масштабе трагедии войны без показа батальных сцен, а на примерах нескольких людей – о трагизме судьбы каждого человека, кого она коснулась.
Полина и Михеев полюбили друг друга, они – жених и невеста. Для молодожёнов звучит обрядовая свадебная песня, но последними её нотами становится вой сирены, предупреждающий о бомбёжке. Приём различного рода трансформаций часто используется режиссёром и сценографом. Так, вначале декорациями служат фронтовые треугольные письма, потом из них «строится» изба, а из карандашей, которыми чаще всего писались послания, – изгородь. Однако началась война, и изгородь становится противотанковым «ежом», а выбитое окно избы – экраном, где демонстрируются реалистичные военные сюжеты. Вот мы видим на нём фотографию большой семьи, а потом чёрная рука выхватывает со снимка одного за другим домочадцев, и их остаётся всего двое… Вот на экране появляются аппликации, стилизованные под русские деревни, поля и леса, а сапоги чужака (не стилизованные, а настоящие солдатские) их втаптывают в землю, безжалостно уничтожая.
Весьма аллегорично подана режиссёром сцена получения женщинами деревни похоронок с фронта. Посредине сцены вдруг оказывается упавшая сверху стая белых бумажных голубок. Очень медленно, испытывая всепоглощающий ужас и страх перед, скорее всего, неизбежным, но и не оставляя пронзительной надежды на чудо, одна за другой подходят крестьянки к стае. И всё-таки каждой приходится забрать свою птицу… Прижимая её к груди, видят в голубке улетевшую на небо человеческую душу. Прощаясь с белой птицей, женщины прощаются и с белым платком, привычно покрывавшим до этого голову: теперь их головной убор – чёрный платок вдовы…
Трансформации на сцене происходят не только с декорациями, одеждой, песнями героев. Согласно авторской задумке Бориса Вахтина трансформируются и сами измерения. Так, одушевлённым героями становятся колодец, река, чучело, а Полина имеет возможность говорить с погибшим на войне мужем, отцом её двойняшек – Михеевым. Ему одному она доверяет гложущую её тревогу и боль, ему одному изливает душу: переживает за сорванцов-мальчишек, растут-то они не по дням и даже не по часам, а по минутам – и с чего бы так, ведь из еды есть только капуста?.. Может, зря двойняшек Ильёй и Алёшкой назвала: не выкормить теперь одной двух богатырей, ох, не выкормить. Картошка в огороде не окучена, дров почти не осталось, крыша прохудилась… «Человека тебе в дом привести, Полина, надо, – с невыносимой болью от своего бессилия, живой болью, обращается к жене погибший Михеев.– Это обязательно надо, чтобы жили и мои сыновья, и ты, и чтобы дом не разрушался, крыша бы не протекала, забор не валился, картошка бы была окучена, разбитое окно вставлено… Не обойтись тебе без человека в доме, совершенно не обойтись». Полина слышит его совет, да вот только как к нему прислушаться?! «Не могу я этого сделать! – говорит она. – Я люблю тебя, как любила, знаешь, смотрю в колодец с журавлём, когда ведро топлю, а люблю тебя, смотрю на тополь, а люблю тебя, смотрю на речку, когда стираю, а люблю тебя, и никого не могу в дом привести, потому что люблю тебя!..»
Полининому «люблю тебя» вторит целая армия. Армия вдов. Эти звучащие рефреном признания и заканчивают спектакль. Спектакль, который, по сути, рассказал о том, что война может изменить и убить многое, но только не настоящую любовь…
Наталия Шереш